* * *
Поэзия. Поэзия — хрусталь,
Но если ты прикинулся влюбленным,
И хочешь брагу рыжую хлестать, —
На это есть стакан, стакан граненый.
Она найдет кому себя отдать,
И не позволит всякой подлой роже
Себя руками грязными хватать...
От этой участи избавь её мой Боже.
* * *
Пугаться не надо нам ночи,
Ведь этого не избежать,
И плохо, когда путь короче,
Простого из кухни ножа.
Идти по песку и по глине,
Сбивая пылинки плечом.
И плохо, когда наш путь длинный,
Друзья, пустотой омрачен.
* * *
Грозили мы капиталистам:
С планеты вышвырнем со свистом.
Но оказалось наш язык
На деле - пустотелый бзик.
* * *
Всегда сжигали на кострах,
И будут жечь без передышки –
За фраз десяток тех, что в книжке,
За то, что потеряли страх.
Безденежьем ударят в пах,
И дыма нет, и полный крах.
Не разобравшись не осудишь…
По разному сжигают люди.
* * *
Не встретишь мудрого фаната.
Природа здесь не виновата.
В сверхувлечении виноват
Сам, разумеется, фанат.
* * *
Я думаю, что не солгу,
Такая, значит, сцена:
Цветов чем больше на лугу,
Тем больше их на сено.
* * *
Дождь прошел (никто не видел),
Бабкиным котом,
Мокрые дорожки плиты
Говорят о том.
Шел безгрохотно, безлужно,
Но при том на ять.
Да, наверно, всем нам нужно
Так и поступать.
* * *
Слава – хитрая затея –
Обнимает и злодея.
* * *
Простим поэзии размытость,
Простим отсутствие границ;
Не падали б пред сильным ниц,
Не воспевалось ложь и сытость.
Она раба красивых слов
И преклоняется пред правдой.
И перед слов её оравой
Я возмущаться не готов.
* * *
Бывает ценен и палач.
Так есть, так будет,
Хоть ты плачь.
* * *
Куда от этого уйдёшь –
«Мысль изречённая – есть ложь».
И мы по этой тропке
Шагать весьма торопки.
* * *
Гладиаторы в бою,
И неважно – трек ли, корт ли.
Нервы состязанием стёрты
Проигравшему – каюк.
А доспехи тело трут,
Боя ждёт другая смена…
Пред любым своя арена,
Под простым названием труд.
* * *
Может обитать мразь где-то в Англии,
Или в Скандинавии, ей-ей.
Думаю, что дьявол не из ангелов,
Но из оскотиненных людей.
* * *
Если делом обуяло –
Двести лет при жизни – мало.
* * *
Он идёт по воде, он идёт по воде,
Получается с виду красиво;
Убедить нас старается – это он де –
Новый и долгожданный мессия.
Да, идёт он, не оставляя следы,
Для зевак трюк эффектен и бросок.
Но под слоем воды…
Но под слоем воды –
Длинный путь
Из не струганных досок.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
